27 апреля с.г., в Воскресенье Божиего Милосердия, состоится канонизация блаженных Иоанна XXIII и Иоанна Павла II. «Надо напомнить, сочетание канонизации двух Первосвященников, – сообщает Белорусская редакция Ватиканского радио, –  было личным желанием Папы Франциска. Кардинал Амато, префект Конгрегации по канонизации святых, комментируя этот факт, отметил, что Иоанн XXIII был великим пророком и инициатором Второго Ватиканского Собора, а Иоанн Павел II реализовал его на практике и развил во всех его компонентах и всем его потенциале. Согласно иерарха, эти две личности являются столпами не только христианской культуры, но и христианской святости».
Публикуемые ниже материалы воскрешают в памяти читателей великие имена Католической Церкви.

Иоанн Павел II:
тайна святости

Кароль Войтыла был человеком необыкновенным. Глядя на его биографию, нетрудно заметить, что, начиная  с самых ранних лет, был подготовлен Богом для выполнения  особой миссии.
Чтобы мог выполнить эти особенные задания, был одарен Богом особенными дарами. Это заметил свидетель его жизни – Святейший Отец Бенедикт ХVI, который в третью годовщину со дня смерти папы-поляка заметил: «В сущности знаком, позволяющим прочитать всю жизнь моего  любимого предшественника, в частности, его служение Петрово, есть Воскресший  Христос. Его вера в Него необычайна, с Ним проводил внутреннюю, необычную и непрерывную беседу. Среди его добродетелей личных  человеческих и сверхъестественных была в действительности также и исключительная  впечатлительность духовная и мистическая. Достаточно было проанализировать, когда молился, буквально погружался в Бога, и казалось, что в эти минуты ничего не существует” (“L’ Osservatore Romano”, nr 5/2008).

Иоанн Павел II жил, молясь. Несколько часов в день проводил за беседой с Богом. Как заметил кард. Андрей Дескур, близкий приятель Папы (Антонио Сотти, Tajemnice Jana Pawla II, s.36), был у него дар молитвы имплантированной, исключительный дар Бога, объявляющийся именно во время молитвы. На вопрос, чем является «молитва имплантированная», кард. Дескур отвечает: «Надо позволить, чтобы Дух Святой  тобою руководил…  вопреки видению и внутренним голосам. С той близости с Богом  берет начало все. Это иное постижение действительности, собственно, очами Духа (А. Сотти, Tajemnice Jana Pawla II, s.37).
Кароль Войтыла  открыл этот дар, когда  имел двадцать шесть лет.
Каждый, кто видел молящегося Иоанна Павла II, видел человека, глубоко восхищенного и погруженного в Бога. Свидетельствуют об этом  люди, которые были рядом со  Святейшим Отцом.
Витторио  Мессори в интервью «Le Figaro Magazine» (2 мая 2005 г.) сказал: «Как я считаю, это мистик чистейшей воды. (…)  Папа (…) владеет уверенностью. Ему не надо верить: он видит. Когда с ним разговариваешь, остается впечатление, что он погружен в нечто типа видения».
Ксендз прелат  Конрад Краевский, бывший папский организатор церемоний, также называет  Иоанна Павла II мистиком и так вспоминает папские литургические церемонии: «Должен сказать, что вел себя  во время их как человек совершенный, человек глубокой молитвы, становился практически отсутствующим, не общался ни с кем, разговаривал единственно с Богом. Каждый раз перед целебрацией Святейший Отец стремился сосредоточиться  на молитве в сакристии хоть на несколько минут. В такие моменты был практически отсутствующим, входил в глубокую и сильную реляцию с Богом… Той медитации не позволял прерывать никому и никогда. Это оставляло впечатление его отсутствия, всецелой затерянности в Боге, перед Молебном его ничего не интересовало. Это  был молчаливый и очень глубокий диалог с Богом, приводящий к мысли великих мистиков в истории Костела» (А. Сотти, Tajemnice Jana Pawla II, s.19).
Уроженец Неговицы ксёндз Ярослав Целецкий, директор Vatican Service News, говорит: «Его способ молитвы был очень особенным. В последние годы не выпускал из рук ружанца. Но больше всего бросалась в глаза, причем с его молодых лет, иная особенность: обычно молился, целыми часами, растянувшись на полу перед алтарем» (А. Сотти, Tajemnice Jana Pawla II, s.17). Ксендз Целецкий запомнил также глаза  Иоанна Павла II во время молитвы: «Когда молился, его взгляд  не пропадал где-то  в пустоте, как наш, когда молимся; его глаза, казалось, что-то видят. Немного позже сказал мне, что, когда делается что-то важное, он подходил к алтарю или к иконе Вознесения Богородицы и говорил так, будто разговаривал с человеком, который стоял перед ним». (А. Сотти, Tajemnice Jana Pawla II, s.18).
Уже после смерти Святейшего Отца его секретарь кард. Станислав Дзивиш, когда его спросили о тайне святости, сказал: «Когда меня спрашивают, что было его силой и наиглубочайшей тайной, я не нахожу иного ответа, как то, что это была молитва (…). Ничто не было в состоянии нарушить его сконцентрированность во время больших целебраций, а все участники ощущали присутствие Бога» (Санктуарий Божиего Милосердия, 16 октября 2005 г.).
В своей книге œwiadectwo кард. Дзивиш написал, что во время молитвы Иоанн Павел II «оставлял впечатление, будто разговаривал с Невидимым».

(Из книги Blogoslawiony Jan Pawel  II.  KRONIKA BEATYFIKACJI).

С радостью верующие ожидали беатификации Иоанна XXIII, Папы, созвавшего II Ватиканский Собор и обратившего внимание Церкви на проблемы мира. Он первый из предстоятелей Вселенской Церкви встретился с представителями СССР – Алексеем Аджубеем и его женой Радой, дочерью Никиты Хрущева – в марте 1963 года. Этой эпохальной встрече посвящена книга Винченцо Сансонетто «Святой по имени Иоанн», выход которой был приурочен к беатификации «доброго Папы». Пользуясь случаем, мы предлагаем вашему вниманию интервью с архиепископом Лорисом Каповиллой, личным секретарем «доброго Папы». (…)

«Иоанн XXIII был оптимистом»
– Ваше Высокопреосвященство, когда Вы узнали о решении Иоанна XXIII созвать II Ватиканский Собор?
–  Я должен сделать небольшое вступление. Одним январским утром 1963 года, незадолго до его смерти, я зашел к нему в комнату, чтобы позвать для мессы, и он сказал мне: «У меня есть для вас письмо». Послание оказа­лось чем-то вроде завещания. В нем, кстати, я до сих пор не опубликовал его, он просил меня рассказать обо всем, что касается начального этапа подготовки Собора: т. к. он считал меня достойным доверия свидетелем столь значимого церковного события и хода первой сессии Собора. Письмо датиро­вано двадцать восьмым января 1963 го­да. Среди прочего там написано: «Те­перь я полагаю, что самый информиро­ванный свидетель и достойный доверия представитель «II Ватиканского», это вы, дорогой монсеньор. Поэтому вы должны считать себя полномочным принять это поручение и уважать то, что уважает Церковь, и приведет вас к благословени­ям и чудесному воздаянию как на земле, так и на небе».
Осознавая свою ответственность, я с огромным удовольствием отвечаю на ва­ши вопросы. Впервые о решении созвать Собор я узнал 2 ноября 1958 года. Иоанн XXIII был избран на Престол св. Петра всего пять дней назад. Второй раз он сказал мне об этом 21 ноября, во время нашего первого совместного путешествия из Ватикана в Кастель-Гандольфо. А тре­тий раз я услышал об этом за несколько дней до Рождества того же года.

– Его часто называют «переходным Папой». Вы согласны с этим утвержде­нием?
– Да, согласен. Мне кажется естест­венным, со всех чисто человеческих то­чек зрения, что священник, избранный в предстоятели Вселенской Церкви в воз­расте 77 лет, против всех ожиданий тех, кто его знал, не мог планировать сделать что-нибудь сверх неожиданное. Все думали, что он быстро освободит Престол св. Петра и прославится лишь щедрой благотворительностью. Чего еще можно было ждать от пожилого человека? Если он священник, то – благо­словений, слова и добрых дел, в лучшем случае, со­страдания ко всем. Челове­чество должно быть в рав­ной степени благодарно Ио­анну XXIII, если бы он просто оставался верным вступи­тельным словам, произне­сенным в день интрониза­ции: «Вот ваш новый Папа  – я, Иоанн, ваш брат».

– Говорят, что терпение Церкви можно сравнить с зерном, закопанным в зем­лю. Кроме того, христиа­нин – человек, который все время ждет. Было ли терпение Иоанна XXIII по­хоже на эту пословицу или же он все время стре­мился увидеть, как вопло­щаются его надежды?   
– Достаточно вспомнить 11 октября. Когда я вошел к нему, чтобы сказать, что Площадь переполнена веру­ющими, увидевшими знаменитый дым, Папа Иоанн сказал мне: «На сегодня было сделано довольно с посланием о со­зыве Собора. Я больше не хочу говорить что-нибудь еще. Я просто подойду к окну и преподам им благословение».
Тем не менее, позже появилось его короткое, но захватывающее и памятное обращение, известное тем, что в нем упо­минаются луна и детские шаги. Когда он вернулся в комнату, то, сев в кресло, просто сказал: «Такого я не ожидал. Бы­ло бы достаточно просто объявить о Со­боре». Это демонстрирует все, что угод­но, но только не нетерпение Иоанна XXIII. Есть общественное страдание, ко­торое не облагораживает, а оскверняет человека, как часто говорил Анджело Ронкалли; справедливость и радость – освобождающие победы.

– Можно ли это назвать оптимиз­мом Папы Иоанна XXIII?
– Он  любил повторять афоризм, при­писываемый св. Бернару: «Смотри на все, терпи много и исправляй только одну вещь за раз». И добавлял: “Всегда  рабо­тай и не переворачивай подушку, чтобы поспать». Да, Папа Иоанн XXIII был опти­мистом. Он говорил: «Я  никогда  не  видел  пессимиста, который  что-нибудь сделал бы хорошо. Так как мы призваны скорее творить добро, чем уничтожать  зло, стро­ить, а не разрушать, то я думаю, что у ме­ня все в порядке и я должен продолжать свой путь в поисках блага».

– Он помог нам понять, что челове­ку  необходимо, прежде всего, еже­дневно освобождать от страданий са­мого себя, и только потом  бороться  за построение более свободного общест­ва. Можно ли назвать это «католиче­ским реализмом» Иоанна XXIII?
 – Да, но реализмом, который, прежде  всего, стремился  быть свидетельством и присутствием, мужественным  действием  и  неутомимым  динамизмом. Я могу на­помнить  вам  фразу, которую он  очень  любил. Однажды, на террасе в Кастель-Гандольфо он сказал  Жану  Гитону: «Ви­дишь ученых Ватиканской Обсервато­рии? Они  разработали  сложные  инстру­менты, чтобы смотреть на луну и звезды. А я счастлив, что могу  смотреть на сияние звезд своими  собственными  глазами, как  Патриарх  Авраам».

– Не испытывал ли он бес­покойство от того, что его лю­било секуляризованное обще­ство и люди, безразличные к вере; не размышлял ли он над тем, что в его действиях вызывало симпатию у них?
– Да, по этому поводу в его личном дневнике есть следую­щая запись: «Иногда  меня  угне­тает то обстоятельство, что ме­ня высоко ценят и хвалят люди неверующие или маловерующие. Я опасаюсь, что многие  считают  меня слишком уступчивым. Как бы то ни было, я думаю, что имею право говорить о том, что я не отрекаюсь от истины и не предпочитаю ее чему-либо еще. Я пытаюсь соединять мотивы правды и милосердия. Вот поче­му для меня открыты все две­ри».

– Пришлось ли ему столк­нуться с огорчениями, напри­мер, в конце своего понтификата?
 – Да, и не один раз. Я помню, как  мно­го обсуждались его жесты, поступки, со­чинения; как энциклика «Расеm in Terris» была предметом критики. Я часто видел, что он  не  просто  переживал,  а плакал. Тем не менее, это не лишало его внут­реннего мира.

– Он умер спокойно?
– Да. В последние минуты его жизни  мы  плакали вокруг его кровати. Он же не проронил ни единой слезинки.

– Как Вы попрощались с ним?
– Я  попрощался  с  Папой Иоанном XXIII 31 мая 1963 года, когда сказал ему, что его дни сочтены. Я подошел к  его кровати и сказал: «Святой  Отец,  я  испол­няю свой долг, как мы договорились. Я  пришел, чтобы сказать Вам  то же, что Вы когда-то сказали Вашему епископу, монсеньору Радини. Я  пришел, чтобы ска­зать Вам, что близок час Вашей смерти». Вы можете представить мои чувства. Он взял меня за руку и сказал  мне слова, которые навечно останутся в  моей  памя­ти: «Мы работали,  мы служили Церкви. Мы не останавливались, чтобы подби­рать  камни, которые  лете-ли в нас со всех сторон, и мы никогда не кидали  их обратно».

(Российская  католическая газета
 «Свет Евангелия», № 32,10.09.2000 г.)